Будем вместе - Страница 39

— Ты знаешь, — сказал он, — несколько месяцев назад со мной произошел несчастный случай?

Морган кивнул.

— Так вот, в то время когда я пошел на поправку, они приписали меня к аналитическому департаменту.

Морган легонько ухмыльнулся, заметив гримасу отвращения на крупном лице своего бывшего партнера. Он мог себе представить, как чувствовал себя Слоун, протирая штаны за столом и анализируя дела, которые не дают никакого результата.

— Такое занятие уж точно должно было тебе понравиться, — хмыкнул Морган.

— Я чуть не свернул себе скулы от скуки и оживился только тогда, когда мне попал отчет о смерти Джонсона.

Джонсон, по сведениям Моргана, был последним агентом, который скончался в период его назначения.

— Ты не думал, что это был несчастный случай?

Кривая улыбка перекосила лицо его друга.

— Ты и я знаем, как ненадежна жизнь агента, как легко отправиться на тот свет по любой причине. То и дело происходят несчастные случаи, но меня насторожило, как совсем незначительные обстоятельства привели к смерти трех агентов за последние три года. И эти обстоятельства не имели никакого касательства к их назначениям. — Слоун качнул своим массивным плечом. — Джонсон был хорошим парнем. Однажды он даже спас мне жизнь. — Его квадратное лицо посуровело. — И он не был невнимательным человеком. Трудно согласиться, что он сел в машину, имевшую серьезные механические повреждения.

— Следовательно, ты решил все это раскопать.

— Я сравнил все три дела, включая смерть Келли и Ренделла, и обнаружил кое-какие интересные совпадения.

— Какие же?

— Все трое были тесно связаны между собой одним и тем же заданием. И все трое были убиты, погибли, казалось бы, случайно. А при вскрытии у каждого из них было обнаружено большое количество кофе.

Морган внимательно слушал рассказ друга.

— Исходя из этого, ты решил, что кто-то в управлении решил расправиться с этой троицей.

— Понимаешь, Морган. У Келли была язва желудка. И он об этом знал.

— Значит, он уже давно прекратил пить кофе. Так?

— Я знаю, что он отказался от кофе и перешел на молоко. Конечно, привычка к этому напитку у него осталась.

По разумению Моргана, резкая перемена в привычках отрицательно сказывается на самочувствии человека. Это ведет к стрессу, рождает фобии и плохо влияет на работу. Нетрудно представить, что любой человек, который беспокоится о своем здоровье и знает, что может причинить ему вред, готов все послать к черту.

Это могло относиться к любому человеку, но не к Келли. Он уже давно очень внимательно следил за своим здоровьем, не курил, ибо боялся заболеть раком, не ел жареного мяса из-за опасения заработать инфаркт. Поэтому, действительно, странно, что, обладая таким ипохондрическим характером, он позволил влить в себя большое количество кофе.

— Итак, что же ты предпринял?

Слоун поднял руку, выставив ладонь наружу.

— Единственное, что я мог сделать, так это пойти к Гамильтону и поделиться с ним своими предположениями и тем самым взвалить на его плечи груз моих соображений. Но самому провести расследование было невозможно.

— А как прореагировал Гамильтон?

— Он любезно меня выслушал, задал несколько ничего не значащих вопросов и отпустил с миром.

Да, на Гамильтона это похоже, с горечью подумал Морган. Рей Гамильтон представлял собой бесчувственный механизм, а вместо мозгов у него примитивный компьютер. Ему следовало бы отнестись серьезно к тому, о чем доложил ему Слоун, или на худой конец передать дело кому-нибудь для расследования и больше к нему не возвращаться. Но это было не в характере начальника.

— Пару недель назад, — продолжал Слоун, — он снова вызвал меня к себе и почему-то решил познакомить с какой-то незначительной заварухой, которая произошла в Панаме.

Каждый мускул Моргана напрягся.

— Значит, он все же серьезно отнесся к твоим подозрениям. Вероятно, Гамильтон уже знал, что произошло на самом деле.

Морган с трудом сдерживался, хотя от страха у него по спине поползли мурашки. Самое ужасное для агента, который провалился, заключается в том, что он сразу же лишается своего прикрытия. Без него он становится беззащитным, уязвимым, оголенным, как рак-отшельник без своего домика-ракушки.

Но еще страшнее, когда агент подозревает, что кто-то в этом прикрытии оказался предателем и тем самым поставил под вопрос пригодность агента, его жизнь.

Мысль о том, что это мог сделать какой-то высокий руководитель, который пользовался доверием, вызвала у Моргана взрыв ярости.

— Ты знаешь, кто это мог быть, Слоун?

— Могу только предположить. О том, что ты находился в Панаме, знали только три человека. И среди них находился тот, кто тебя заложил.

— Эти трое — Левинтон, Гамильтон и ты, Слоун, — сказал Морган.

— Имеется в виду связь между твоим, моим департаментом и самим боссом. Появившись в доме Беккера в ночь нашей встречи, Левинтон тем самым бросил на себя тень.

Морган завертел головой, словно воротник давил ему на шею.

— Значит, ты все же был там? И видел Левинтона?

— Конечно, был. Я не имел права уклониться от встречи с тобой.

— Но я же все глаза проглядел, стараясь высмотреть тебя, Слоун, и, к сожалению, так и не увидел.

— Я появился позже, но когда увидел Левинтона, то решил спрятаться за домом и продолжить наблюдение. — Губы друга Моргана скривились в усмешке. — Я вел себя как последний филер, а затем решил, что мне лучше всего потихоньку удалиться.

Морган бросил на Слоуна понимающий взгляд. Слоуну не следовало попадаться в западню, не следовало и оказываться в поле зрения тех людей.